Петербургский сыск. 1874–1883 - Страница 94

Пётр Павлович заметил, что Вера ни разу не назвала Тараса отцом.

– Интерес особый, – сыскной агент смотрел в лицо девушке, – Тарас Шрамов, ваш отец, был отравлен и смерть его не случайна.

– Не может того быть?

– Не может, но так произошло.

– Ничего не понимаю? – Вера теперь смотрела немигающим взглядом в глаза Лерману. – Кому это было надо?

– Вот я и разбираюсь. Как прошёл день предшествующий смерти Шрамова?

– Как? – Повторила Вера. – Он с утра готовился к именинам. Вечером напился, целую ночь пробуянил, а на утро, как ни в чём не бывало, соизволил пойти рубить дрова, хотя этим всегда занимался Петя, – взгляд девушки потеплел, – вернулся и тут же рухнул, как подкошенный. Но я не видела, только услышала, как закричала мама.

– Случаем ты не видела, разговаривал ли с кем у сарая Тарас или нет?

Она на миг задумалась.

– Да, вы правы, когда один раз я выглянула в окно, то заметила, что он с кем—то разговаривает, но честно говоря, я не обратила внимания с кем.

– Вот видишь, а говоришь ничего не знаешь? Этот кто—то случаем не Пётр был?

– Нет.

– Почему так уверена?

– Петя бы не решился заговорить с ним, притом когда тот находится после перепоя.

– Тогда кто?

– Да не помню я. Если бы знала, то обратила бы внимание.

– Пётр боялся Тараса?

Девушка промолчала.

– Хорошо, благодарю за беседу.

Чтобы обдумать полученные сведения, а заодно, чтобы не терять времени, пообедать, Пётр Павлович зашёл в трактир «Крепость» на Кронверкском проспекте, где ему подали суп из говядины с ещё горячими пирожками, жаренного поросёнка и молочный картофельный кисель.

Ел Лерман медленно, хотелось насладиться тем, что подали, а не просто насытить желудок, да и к тому же стоило всё взвесить.

Из полученных сведений складывалась следующая картина: Тарас Шрамов, здоровый мужик шестидесяти восьми лет, страдавший припадками только после выпитого в больших количествах вина, внезапно умирает. Врач, которого вызвали, был тоже навеселе и поэтому не очень внимательно осмотрел мертвеца, написав, что тот скончался от апоплексического удара. Но… при вскрытии, которое произведено после заявления дворника Сенчикова, обнаружено, что скончавшийся умер, будучи отравленным. Никто более на плохое самочувствие не жаловался, а это говорит о том, что яд, в данном случае болиголов, был добавлен в сосуд, из которого пил только старший Шрамов.

Кто—то из домашних?

Не похоже, судя по той реакции, которую они проявили, узнав о насильственной смерти кормильца. Может быть, у убийцы есть артистические способности, но не похоже.

Тогда яд мог дать тот неизвестный, о котором упомянули свидетели, и мог дать, когда Тарас колол дрова. И ко всему прочему, этим неизвестным, скорее всего, стал заёмщик. Сумма в три тысячи может быть причиной, тем более, что Шрамов не брал расписок. Ольга сказала, одалживал приятелям. Значит, кто—то из них.

И снова перебрал тех, кто присутствовал в доме, когда был отравлен хозяин:

Ольга, Вера, Пётр, Наталья и Миланья. Всё сходилось на том, что каждый из них мог поднести Тарасу отравленную чарку. Каждый из них под подозрением.

А заёмщик?

И снова возникает из небытия неизвестный. Кто он?

Лерман решил снова поговорить с Сенчиковым, интересовал один вопрос, что толкнуло на написание заявления?

Сенчиков, увидев сыскного агента сперва скривился, но потом нацепил на лицо улыбку и остановился, опершись на черенок метлы.

– Осталось несколько вопросов, – сказал, подойдя к Степану, Лерман, – скажи, а отчего ты написал заявление?

– Ну, меня же Тарас предупреждал и нельзя, чтобы ироды, – он выдавил последнее слово, словно сплюнул, – на земле жировали.

– Ясно, ты Тараса хорошо знал?

– Да.

– Тогда скажи, кто с ним приятельствовал?

– Господин Лерман, покойный мне обо всём не докладывал, тем более родные лучше меня покажут.

– Но всё—таки?

– Господин Лерман, покойный обладал радушным нравом и в округе к нему все хорошо относились, поэтому можно сказать, что приятельствовал он со многими.

– Но были же у Шрамова близкие друзья?

Сенчиков сверкнул глазами и развёл руками в сторону, из—за чего упала метла, но он не стал её поднимать.

– Ты не был его должником?

– Нет, нет, – быстро ответил дворник, – как я мог такие деньги одолжить, ведь отдавать не с чего.

– О какой сумме ты говоришь?

– Три тысячи, – глаза дворника забегали, и он наклонился, чтобы поднять метлу.

В 1 участке Петербургской части Пётр Павлович узнал, что Степан Сенчиков, уроженец Псковской губернии, приехал в столицу тридцать лет тому и с тех пор служит дворником при купце Данилове, пока последний не построил доходный дом на Грязной улице, благополучно покинул бренный мир, оставив жене в наследство не только недвижимое имущество, но и исполнительного дворника Степана.

Осталось только послать по давнему месту жительства Сенчикова запрос о его родных, и не появились ли у них в последнее время деньги. Надежды на ответ было мало, исправник чувствует себя в уезде, если не королём, то, по крайней мере, наместником. Хорошо, если спустит по инстанции разбираться с бумагой из столицы становому.

Склизкий человек этот Степан Сенчиков, хотя с него подозрения снимает одно то, что именно от него узнали о насильственной смерти Шрамова. Не будет же убийца, которому с рук сошло злодеяние, сам привлекать внимание?

Убийство с виду простое, а на самом деле. Хотя, как можно говорить, что убийство простое? Трагедия для одних, злодеяние – для других, и пустой звук – для третьих.