Петербургский сыск. 1874–1883 - Страница 44

Окна участка выходили в сторону Бабуринскоого переулка, унылый пейзаж, в особенности весной и осенью, не радовал взгляд, а сейчас, в зимнее время, хотя бы белый цвет навевал не такие мрачные чувства.

«Первым делом, размышлял пристав, дать указания околоточным, каждый из них знает свой участок, как свои пять пальцев, потом лошадь и сани, так о них будет известно, после выявления фамилии чухонца, ведь те, кто с ним ночевали, по всей видимости, видели и сани, а значит, могут писать какие—нибудь приметные детали, а далее… – Капитан сжал до боли губы, – далее, далее, – вертелось в голове, но так ничего толкового не приходило, – далее и остаётся, что идти на поклон к Ивану Дмитричу. А почему собственно говоря, на поклон, служим одному Государю и выполняем одно – блюсти порядок в столице, пресекать злодеяния, а если они и происходят, то учинившего преступление находить и ему «воздадут по делам его», – закончил размышления словами из Святой книги.

К семи часам околоточные стояли в коридоре, опасаясь войти в кабинет пристава. Гадали, что могло стрястись, по какой такой надобности собраны в участке в ранний час, ведь часом позже всё равно приходили с докладами о состоянии дел в околотке, а здесь, в особенных случаях в обычае капитана Волгина отправлять посыльных с указаниями.

– Наверное, убийство – хмурился один.

– Точно, – говорил другой, – не без этого.

С хмурыми лицами входили в кабинет, украдкой бросая взгляды на озабоченное лицо Фёдора Осиповича.

– Я вас вызвал по важному делу, – начал пристав, не поприветствовав собравшихся, такое случалось не часто, видимо, слишком озабочен участковый начальник, – видимо, вы слышали, что на пустыре Языкова переулка найден убитый. Исходя из того, что он раздет, это разбойное нападение с целью грабежа. Труп этот, по всей видимости, чухонец, приехавший в столицу подработать извозом и, скорее всего, он остановился на постоялом дворе, так как Сырная неделя началась, то заплатил за неделю вперёд, но может быть, он остановился у знакомых, поэтому расспросить надо всех, а так как вы знаете участок хорошо и вам знаком каждый житель и приезжий на доверенной вашему вниманию территории и ко всему прочему, в состоянии проверить подопечные вам околотки, то через два часа жду со сведениями о чухонце, то есть фамилией убитого, приметами лошади или саней, на которых он приехал сюда. Вас более не держу, можете быть свободными.

Фёдор Осипович поначалу сам хотел проверить все постоялые дворы. Но потом отказался от такой затеи, участок хоть и невелик, но вдруг и правда, чухонец остановился у знакомых, тогда надо проверить чуть ли не каждый дом на участке, а это, мягко говоря, задача для него непосильная, околоточные каждого жителя знают, вот задача по ним.

Путилин, усевшись в кресло, откинулся на спинку и предался размышлениям. Стоит ли послать сыскных агентов на поиски ночлежного места чухонца или довериться приставу. Штабс—капитан Евграфов толков, сметлив и служит по чести, по крайней мере о мздоимстве никто не упоминал, хотя здесь ничему верить нельзя, вот действительный статский советник Мстиславский из Вологды ставился в пример, как образец добродетели, одной рукой нуждающимся помогал, человеколюбивое общество организовал на собственные деньги, а второй мошну набивал не только деньгами купцов и деловых людей, но и в государственную казну вторую запустил, да так глубоко, что до сих пор комиссия разбирается. Но если о каждом такие мысли держать, то и доверять никому нельзя будет. Иван Дмитриевич покачал головой и взялся за чтение «Иллюстрированной недели» за 10 февраля, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

На первой странице рассказ Шкляревского «Через преграды», начало напечатано в прошлом номере, но тогда Иван Дмитриевич начал чтение и перелистнул далее, казалось в повествовании всё фальшивым и описания, и диалоги, сейчас Путилин поморщился и перелистнул дальше. Очерк о Самозванце не привлёк темой. «Сколько их ныне развелось?», – ненавязчиво мелькнуло и пропало.

В прошлом номере без указания имени автора под повестью с непритязательным названием «Золотое сердце» Путилина привлекла надпись «Из уголовной хроники», но после одной страницы не просветного бреда о графьях, подменённых детях, потайных комнатах и лживых размышлениях Иван Дмитриевич вскинул брови к верху и с досады покачал головой: «Не уж—то кто—то это читает?

Хотя бы обзор «Внутреннее обозрение»: «Защита государства безусловно требует вполне надёжной боевой армии: вопрос о сроке наличной службы новобранцев в войсках вопрос для нее вопрос жизненный; и вся военная повинность была бы бесплодна, если бы при недостаточном сроке, ограничивались лишь производством недоученных масс, которых, в стром смысле, нельзя было бы назвать войском».

Статья была продолжением споров о сроке воинской повинности на действительной службе, который ранее сократился с двадцати пятилетнего срока до двенадцати, н и этот срок был велик. Крестьянин отрывался от земли, рабочий – от заводского или фабричного места, таким образом выпадал из жизни, вот и возник вопрос о преобразовании армии, но года шли и даже Крымская кампания ничему не научила, надо двигаться вперёд, иначе, как считающаяся самой сильной армией французская почивала на лаврах, пока германские войска на начали маршировать по улицам Парижа. Здесь давать слабину нельзя ни в оружии, ни в людях, которые обучаются владению порученным им оружием.