Петербургский сыск. 1874–1883 - Страница 18

– Михаил, – прикрикнул на Жукова в нетерпении Путилин, – да не тяни, черт окаянный.

– Были растяпы на приеме у секретаря, но с какими просьбами помощнику господина Комарова не ведомо.

– Так, – подытожил начальник сыска, – мы обращались в Консисторию для составления списков уволенных и задержанных бракоразводных дел, а лишившиеся паспортов попадают в третий разряд – простых посетителей. Н—да, незадача.

– но мы же знаем, что лишились документов они здесь, в столице, а это говорит, что консисторский секретарь мог приложить к пропаже руку.

– Мог– то мог, но к чему? – Иван Дмитриевич с недоуменным видом взял в руку лист бумаги, повертел и положил на стол. – На мошенника Афанасий Петрович не походит, такая карьера. Не каждый удосужуется в тридцать четыре подняться на столь высокую ступень. Но для чего красть документы? – Остановил речь и в удивлении добавил, – ведь зачем– то ему понадобились паспорта?

– А может быть господин Комаров не Комаров вовсе?

– Ответить на твой вопрос могу категорично, ибо неоднократно ломал голову. Если посмотреть, что из Иркутска отбыл юноша Афанасий, а в Москву прибыл уже другой с паспортом Комарова, то возникает преграда в виде знакомых, что за это время могли в нем разоблачить самозванца.

– Может он сторонился приехавших из Иркутской губернии?

– Мог, но его родной край неблизкий, но даже эти, растяпы, пошли на прием к земляку. Губернский городок небольшой и по этой причине, я думаю, знали друг друга, тем более отец нашего пропавшего был не последним человеком в губернии и его сына могли знать многие.

– Конечно, исключать нельзя, – задумчиво произнёс Михаил, – но меня беспокоят паспорта и деньги. А не соизволили оставить их ему в залог?

– Да, – улыбнулся Путилин, – и тут же заявили в полицию об их пропаже?

– Я не прав.

– Знаю, а теперь давай вместе помыслим.

– Я всегда.

– Что же у нас, мил человек, получается? – начал Иван Дмитриевич. – Жил– был на свете чиновник, стоящий в епархии не на последнем месте. Добился поста через труд и рвение, прослыл стойким в решении вопросов. То, что самую малость замкнут, так это не повод подозревать его в злоумышлении, да и то, что в близких отношениях с приходящей прислугой, грех, но, как сказал Спаситель, кто у нас без греха? Далее следуют злополучные паспорта и деньги. Да что с номерами банковских билетов?

– Увы, – посетовал Михаил, – к сожалению, отследить не представилось возможным.

– Хорошо, перейдем к дальнейшим рассуждениям. Деньги скопил наш секретарь.

– Не возражаю.

– Паспорта? А не подброшены ли они?

– С какой целью? – неподдельное удивление читалось на лице Жукова.

– Может надо начать с этого, – Путилин постучал пальцем по столу, – к этому рассуждению меня подталкивает и иркутская депеша. Тебе так не кажется?

– Честно говоря, – осторожно произнёс Михаил, – я склоняюсь к противуположенному мнению.

– Позвольте полюбопытствовать, на чем же оно основано?

– Ну не верю я духовному ведомству, – после некоторого молчания сказал помощник.

– Михаил, – Иван Дмитриевич тяжело вздохнул, – ты молод и тебе простительны такие суждения, но, как сотруднику сыскной полиции, тебе этих слов простить нельзя. Ты в первую очередь должен, – Путилин выделил последнее слово, – руководствоваться не охватившими тебя чувствами или неприязнью к людям, встречающимся в расследовании, а чистым соображением, основанным на узнанном, увиденном и найденном. В данном случае на чиновнике нет пятен, ну кроме, ежели шалостей с домработницей, а в остальном он выполнял свои обязанности, как ему подсказывала совесть.

– Сомнительно.

– Не думаю, мои мысли основаны на имеющихся показаниях и документах. А твои?

После некоторого раздумья Михаил сказал:

– Вы правы, мои зиждутся исключительно на неприязни к данному господину.

– То—то. В конечном итоге мы имеем, – Иван Дмитриевич качнул головой из стороны в сторону, словно взвешивая слова, что хотел произнёсти, – как не смешно звучит, заговор с целью опорочить чиновника Духовной Консистории, не дающего ходу каким—то делам.

– Бракоразводным? – подхватил Жуков и брови взлетели вверх.

– Такой поворот вполне может быть.

– Но где же секретарь?

– Это—то мы с тобой и пытаемся выяснить, – Путилин поднял бумаги в поисках списка, написанного помощником господина Комарова, – что некоторых из упомянутых людей сблизило затягивание семейных дел и поэтому они могли сговорится и подстроить козни нашему приверженному принципам сохранения семейного очага чиновнику. Могли?

– Не исключено.

– Вот когда мы выясним, круг лиц, причастных к сему заговору, мы сможем выяснить, куда господина секретаря увезли.

– Вы думаете, его так запросто похитили у самых дверей Консистории?

Иван Дмитриевич вместо ответа пожал плечами, мол, додумывай сам, чай голова должна служить не только для носки картуза, а для более важных дел, требующих пошевелить мозгами.

– Тогда я не понимаю, – Михаил выглядел недоуменным, открытым взглядом вглядываясь в лицо начальника, – ну подбросили паспорта и что здесь крамольного?

– Не скажи, – Иван Дмитриевич подпер рукою щеку, – в сочетании с исчезновением да с деньгами…

– Но он—то исчез без них?

– Да, без них, – тем же тоном произнёс Путилин, – но допусти такую возможность, что наши святоши не стали выносить сор из избы, а замяли дело, будто его и не было. Какие возникли у них мысли? Молчишь? То—то. Мы с тобой хотим докопаться до истины, а Афанасия Петровича сослали бы в какой—нибудь приход на Камчатке или Сибири, чтобы не вскрылось что—нибудь неприятное, имеющее возможность нанести вред церковному ведомству, как говорится, с глаз долой и вся недолга.