Петербургский сыск. 1874–1883 - Страница 100

К оглавлению

100

– Так точно. Ваше Превосходительство.

– Хорошо, скажите, Генрих Карлович, когда вы прибыли в квартиру?

– В восьмом часу.

– А точнее?

– Я выехал шестичасовым поездом, пока взял извозчика, пока доехал, около половины восьмого.

– Так, вы дверь открыли своим ключом?

– Нет, дверь была не заперта на ключ, отчего я удивился этому обстоятельству.

– Может, Анна забыла запереть?

– Нет, – односложно ответил Шнейферов и добавил, – Аня – женщина аккуратная и никогда не позволяла ничего подобного.

Путилин отметил это «Аня».

– Был у нее мужчина?

– Нет, нет, – чуть ли не с обидой запротестовал титулярный советник, – она. – и умолк.

– У вас были близкие отношения?

– Какое вы имеете право, – с какой—то ленцой запротестовал Генрих Карлович.

– Не ради праздного любопытства, – ответил Путилин, – дежурной фразой, имеющейся всегда в запасе, – а по службе и ради выявления истины и преступника.

– Нет, – обрезал Шнейферов, – с прислугой отношений иметь не привык, но фраза звучала не убедительно.

– Хорошо, – не стал возражать Путилин, но отметил, что на правой руке между большим и указательным пальцем у титулярного советника свежая царапина, – значит, вы прибыли в половину восьмого?

– Наверное.

– Вы прикасались к чему—либо или трогали?

– Только склонился над Аней, – на глазах Шнейферова выступили слезы, – и побежал за полицией.

– Вы не могли бы сказать, пропало ли что—либо у вас?

Взгляд Генриха Карловича преобразился, стал каким—то непонятно расчетливым, он прикусил губу, и что совсем не ожидал Путилин, произнёс:

– Ордена, золотые часы, зимнее пальто и двести рублей из шкатулки в двадцатипятирублевых ассигнациях.

– Это все?

– Да.

И это отметил Путилин, такой разительный переход от истерического к вполне земному и обыденному представлялся любопытным.

– Итак более ничего не пропало?

– Может быть, что—то из вещей Анны? – предположил титулярный советник.

– Проверим, – сказал Путилин и тут же добавил. – а кто может сказать, что пропало у нее? Ведь она более ничего не сможет сказать.

– Не могу ничем вам в этом вопросе помочь, – и облизнул обсохшие губы.

Пристав пристально смотрел на титулярного советника и пощупывал ус правой рукой.

– Господин Шнейферов, – начал говорить Константин Михайлович, но увидев взгляд Путилина стушевался и добавил, – вы говорите, приехали в половину восьмого?

– Да.

– Никого не встретили, поднимаясь по лестнице?

– Нет, только дворника и то во дворе.

– Я надеюсь, если у меня возникнут к вам вопросы, вы сможете на них ответить, – поднимаясь со стула, произнёс Иван Дмитриевич.

Титулярный советник, соблюдая субординацию, вскочил и в полупоклоне сказал, умудряясь со своего роста смотреть на Путилина с низу в верх:

– Непременно, Ваше Превосходительство, и с превеликим удовольствием, – но глаза говорили совсем о другом.


Уже в коридоре Константин Михайлович не выдержал и спросил:

– Как вы оцениваете этого, – и брезгливо добавил, – титулярного советника?

– Хитер, сам в себе и что—то скрывает, – лаконично охарактеризовал Шнейферова Путилин.

– Мне тоже так показалось, – помолчал пока шли в квартиру, где было совершено убийство и на пороге добавил, – увидев убитой прислугу, побежал в полицию, но при этом не забыв проверить, не пропало ли чего. Не странно ли?

– На это я и обратил особое внимание, – тихо произнёс Иван Дмитриевич, – но кроме всего прочего меня заинтересовало его поведение при опросе.

– Уж не он ли? – мечтательно сказал Бахмутов, ведь тогда и дело можно прекратить за арестованием злодея.

– Константин Михайлович, – опустил пристава на землю Путилин, – я привык доверять собранным сведениям, сейчас я вижу прижимистого человека, который более обеспокоен пропажей некоторых ценных вещей, нежели убийством своей служанки, которая являлась его любовницей.

– Вам тоже так показалось?

– Нет, я в этом убежден.

В квартире титулярного советника Путилин остался в коридоре, чтобы не мешать обыску. Иванов, увидев начальника, подошел к нему.

– Нет ни каких следов пребывания чужого человека, ни один замок не взломан, если здесь имела место кража.

– Господин Шнейферов утверждает, что пропали некоторые вещи. В частности часы, деньги, пальто.

– Тогда вор либо знал, где что лежит, в таком случае попытался бы взломать ящики, шкапы с более ценным, либо схватил первое попавшееся под руку.

– Вы что предполагаете?

Скорее всего второе, в комнате убитой никто не копался и не пытался что—то искать, даже, я думаю, никто не заходил.

– На чем основана такая уверенность?

– На столе у нее стояла шкатулка, в которой дешевые кольца, браслеты, но есть несколько вещиц из золота. Вот они не тронуты.

– Понятно, как на ваш взгляд, мог человек сделать вид, что его ограбили, а женщина стала невольным свидетелем?

– Я не исключаю такой возможности.

– Благодарю.

– Значит, можно хозяина взять под стражу? – проговорил довольный пристав таким исходом событий.

– Не вижу оснований, – пожал плечами Иван Дмитриевич, —только жадность, но она, увы, законом не осуждается.

– Но..

– Константин Михайлович, вот ежели мы установим, что титулярный советник Шнейферов приехал в город не сегодня утром, а допустим, вечером, чему мы найдем подтверждение, вот тогда можно будет его арестовать, а сейчас не вижу предмета ареста.

– М—да.

– А что установили ваши доблестные орлы?

100