Петербургский сыск. 1874–1883 - Страница 10

– Что утром он тут, могу с точностью сказать. А так по городу, – пожал плечами, – это ж его хлеб. Кто ж его знает?

– А номер его?

Дворник назвал нагрудный номер, который висел на правой стороне груди каждого извозчика.

– В то утро третьего дня ничего не происходило?

– Вроде нет, – нахмурился дворник, вспоминая, – Афанасий Петрович вышел из дому, в руке нес зонт. Тогда по небу тучи ползли, казалось, что дождь пойдет. Сел в коляску и Василий тронул.

– Благодарю, – сказал Путилин, – мне хотелось бы знать, ежели кто будет спрашивать господина Комарова или о нем интересоваться.

– Так точно, – и добавил, – вчерась приезжал человек в одеянии священника, расспрашивал об Афанасии Петровиче, к сожалению, я не узнал его имени.

– Тучный, с меня ростом, с окладистой с проседью бородой, крестом с камнями и при разговоре причмокивает.

– Так.

– О нем я знаю.

Только в третьем часу пополудни удалось разыскать Василия, промышлявшего извозом, нередко уезжая в пригороды. Он оказался довольно молодым, с редкими усами и заметной родинкой с полукопеечную монету на щеке. Улыбка не оставляла лица ни на миг, от чего казалось, что доброжелательность так и струится от него.

– Да, господин Путилин, вы совершенно правы, три дня тому, – отвечал Василий, – как и предыдущие три года до этого, я ждал около осьмого часа Афанасия Петровича у дома, где он проживает. Господин Комаров в это утро был не в духе.

– Как ты понял, что он недоволен?

– Обычно, пока ехали, он шутил, а тут хмурый и задумчивый.

– Часто ли господин Комаров бывал в таком состоянии?

– Нет, я видел его таким впервые.

– Что было дальше?

– Доехали быстро, он постукивал зонтом по плечу, что, мол, давай, побыстрее. Возле консистории он сошел. Там Афанасия Петровича кто—то окликнул. В эту минуту моя коляска тронулась, колеса загрохотали по камням, больше ничего не слышал.

– Случаем не видел, кто окликнул?

– Дак я вперед смотрел, но что голос был женский, это точно.

– Больше ничего не видел?

– Рад бы помочь, да не знаю чем.

– С господином Комаровым бывал ли кто?

– Нет, я не видел. Он всегда садился ко мне один.

– Хорошо, а голос женский, если услышишь, сможешь признать?

Василий задумался.

– Обещать не могу, но можно и попробовать.

– Как женщина его окликнула?

– Так по имени – отчеству.

– Афанасий Петрович?

– Совершенно верно.

Иван Дмитриевич шел по проспекту, по правую от него руку, глядя под ноги, задумчиво вышагивал помощник.

– Что, Миша, можешь предложить следующим шагом?

– Вот думаю, Иван Дмитрич.

– А не пройтись ли нам к консистории?

– Почему бы и нет.

– Я вот мыслю, что дворники соседних домов могли что—то видеть, да и привратника консистории нельзя оставлять в стороне. А, Миш? – скосил с хитринкой взгляд на Жукова.

– Это так, – произнёс помощник, – но, если судить по словам приходившего к нам господина, то наш исчезнувший просто паинька безгрешный и не похоже, чтобы он в одно мгновение бросился собачонкой за дамой, даже побывав на месте службы.

– Согласен отчасти, ибо верить словам одного человека не всегда разумно, стоит выслушать многих, чтобы получить образ заинтересовавшего тебя человека.

– Трудно возразить.

– Не надо, а вот слова мои воспринимай, как циркуляр, выданный начальником, ибо они подкреплены многолетним опытом. Надеюсь, возражений не последует, – то ли вопрос, то ли утверждение донеслось до Жукова. – Так, – взглянул на извлеченные из жилетного кармана серебряные часы, – время позволяет. Когда еще выпадет час пройтись по Невскому в такую прекрасную погоду?

Трехэтажное здание консистории с колонами и арочными окнами возвышалось серой громадиной и, казалось, с настороженностью взирало на приближающихся чиновников сыскной полиции. У входа прохаживался подтянутый бородатый мужчина, создавалось впечатление, что это не богоугодное заведение, а учебное заведение, выпускающее военных.

– Любезный, – обратился к нему Путилин, мужчина остановился, на лице появилось выражение крайней заинтересованности, – ты здесь служишь один?

– Так точно, – ответил он и добавил, – каждый божий день с утра и до самого вечера.

– Ответь, ты всех знаешь чиновников данного заведения?

– Точно так, уже пятнадцатый годок на этом месте.

– Тогда знаешь господина Комарова?

– Афанасия Петровича, – обрадовался привратник, – почитай со дня поступления к нам на службу.

– Что можешь о нем сказать?

– Извиняюсь, а Вам с какой надобностью? – спросил мужчина. – Не извольте, серчать, – он развел руками, – служба.

– Я – начальник сыскной полиции Путилин Иван Дмитриевич.

– Извините, господин Путилин, но всякие люди ходят.

– Оставь.

– Афанасий Петрович – человек сурьезный, как появился у нас, так порядки поменял. Любит порядок, хоть стог, но справедливости не отнять.

– Как его разыскать?

– Мне не ведомо.

– Что так?

– Господин Комаров на службу приезжал ежедневно к осьми часам, окромя святых праздников. А тут третий день пошел, как его не вижу.

– Может в разъездах?

– Никак нет, господин Путилин, он всегда при нашем заведении. Сколько помню, он ни единого раза не выезжал не то, что в губернии, но и в уезды.

– Когда, говоришь, видел в последний раз?

– Третьего дня, тогда еще с утра непогодилось.

– И ты запомнил?

– А как же, Афанасий Петрович приехал, как обычно на коляске. Его уже который год Василий возит.